Малый и средний бизнес. Артели и кооперативы в СССР. Часть 1

Советская промкооперация, которую мы потеряли​

Публикуемая ниже статья о достижениях кооперации СССР.

С некоторыми положениями статьи мы не можем согласиться, но в целом она интересна тем, что в ней опубликованы интересные факты о деятельности промышленной кооперации СССР, о её весомых достижениях в экономике нашей страны, об ошибках советского руководства в политике развития кооперативного сектора экономики. В целом она интересна для тех, кто болеет за развитие кооперации, для студентов кооперативных вузов, колледжей. Ведь без знания истории кооперации в нашей стране, без сравнения с современной ситуацией в кооперативной отрасли экономики трудно понять каким путём следовать нам, тем, кто желает и делает всё для восстановления кооперации в нашей стране.

Доля малого бизнеса в России должна достигнуть показателя в 50% от общего числа занятого населения, заявил премьер-министр Дмитрий Медведев 27 сентября 2019 года на встрече [ 1 ] с президентом общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Александром Калининым. Напомним, национальный проект «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» предполагает увеличение доли малого бизнеса с 22% до 32%.

Александр Калинин рассказал, что вклад малого бизнеса в ВВП вырос с 18% до 22,3% с 2015 по 2018 год включительно, а за прошлый год только оборот малых и средних предприятий вырос на 10%. Кроме того, кредитный портфель малого бизнеса в прошлом году вырос более чем на 11%. Понятно, что при этом никто не сообщает, сколько предприятий закрылось и насколько упал оборот уцелевших.

Ранее о завершении очередных этапов конкурсов по поддержке инновационных малых и средних предприятий объявило Минэкономики. Профильный нацпроект предполагает выделение на эти цели 4,5 млрд руб. в текущем году.

Тем не менее, а созданы сегодня ли для развития малого бизнеса все условия? И носит ли оно системный характер, как это было в СССР? И почему наше правительство упорно замалчивает об успешной и эффективной деятельности артелей, своего рода аналогов современного малого бизнеса, в годы правления И.В.Сталина? Попробуем разобраться.

Современная Россия в фазе экономической неопределённости в отличие от СССР

На заседании Госдумы в 2012 году (при обсуждении кандидатуры Медведева на пост премьера) президент России Владимир Путин заявил, что в СССР ничего конкурентоспособного, кроме, разве, галош, не производилось. Товаров народного потребления в СССР «не было» заявил Путин. В СССР была «однобокая экономика», в СССР производили галоши, которые «никто не покупал, кроме как африканцы, которые должны были по горячему песку ходить».

Президент с удивительным постоянством продолжает при каждом удобном случае выдвигать нелепые обвинения в адрес советской власти, видимо для того, чтобы замаскировать чудовищные ошибки, халатность, а скорее даже преступления, либерального правительства в отношении собственного народа.

Вот как, например, отчитывался перед страной И.В.Сталин об итогах первой пятилетки.

• «У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.

У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.

У нас не было серьёзной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было серьёзной и действительной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.

У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.

В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.

В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.

У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база — на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали ещё новую угольно-металлургическую базу — на востоке, составляющую гордость нашей страны.

Мы имели лишь одну-единственную базу текстильной промышленности — на севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новых базы текстильной промышленности — в Средней Азии и в Западной Сибири.

И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии.

Наконец, всё это привело к тому, что из страны слабой и неподготовленной к обороне Советский Союз превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, в страну, готовую ко всяким случайностям. В страну, способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне». (Из выступления Сталина на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 года. Итоги первой пятилетки) http://grachev62.narod.ru/stalin/t13/t13_35.htm

Великий мыслитель древнегреческий философ Платон утверждал, что краеугольным камнем идеального государства является нежелание несправедливого обогащения, и в первую очередь это должно относиться к тем, кто стоит на страже законов и государства. Эти люди должны заботиться не о собственном благополучии, а о процветании государства в целом.

• «Но если они таковы не по существу, а только такими кажутся, будут выдавать себя не за то, что они есть на самом деле, станут негодными, испорченными, то они разрушат до основания все государство… ».

Что и мы видим на примере современной России в отличие от СССР, когда личное обогащение сегодня ставится выше развития страны.

В СССР, помимо того, что планово и системно развивалась крупная промышленность, большое внимание уделялось развитию и поддержке разного рода артелей (или структур малого бизнеса в современной интерпретации).

Современная Россия вступила в фазу экономической неопределённости, когда экономика фактически прекратила расти, война санкций взяла достаточно высокий темп и неясно к чему она приведёт, цена на углеводороды демонстрирует тренд к некоторому снижению, однако даже высокие цены на нефть не обеспечивают экономического подъёма. Но чтобы реиндустриализировать экономику, нужно пересмотреть подходы и к организации труда, и к образованию, и к промышленной политике.

На этом фоне довольно любопытной выглядит мысль о восстановлении такой традиционной для России формы организации труда, как артель (или предприятие малого бизнеса). В прессе эта тема одно время начала обсуждаться, однако распространения не получила или не дали эту тему обсуждать? По мнению экспертов, артельный принцип может быть одним из основных в разработке высокотехнологичных продуктов, а советский опыт только подчёркивает справедливость этого мнения.

Ещё несколько лет назад (2011 год) некий «инженер Трубицын» написал открытое письмо Дмитрию Медведеву в бытность его президентства, в котором сообщал «прогрессивному политику», что не все юноши «увлекались дискотеками и Дип перплами», а были те, кто строил экономику страны и работал на десятилетия вперед. В то же время Александр Трубицын написал большую статью о том, как развивалось предпринимательство при «кровавом Сталине», и оказалось, что развивалось оно довольно успешно и именно в форме артелей и кооперативов https://kprf.ru/rus_soc/99271.html

• «И какое же наследство оставил стране товарищ Сталин в виде предпринимательского сектора экономики? Было 114 тыс. мастерских и предприятий самых разных направлений — от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около 2 млн человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причём артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки. В предпринимательском секторе работало около 100 конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья», — приводит автор впечатляющие цифры статистики.

При этом, артели создавали не только предметы домашнего быта вроде посуды, одежды, обуви и трикотажа. Артели производили высокотехнологичную продукцию зачастую даже раньше, чем её выпуск был налажен на государственных советских предприятиях, то есть являлись фактически технологическим и техническим авангардом промышленности.

Почему так успешно развивались кооперативы в те годы? И почему либералами-западниками упорно распространяется миф о том, что в 1929-1933 годах кооперация подверглась деформации, что никакого «великого сталинского перелома» не было? Наверно, всё это делается потому, что современная власть, в отличие от советской власти, не способна вывести страну из столь долгого экономического кризиса после развала СССР. 

Государственный подход по развитию местной промышленности

Заседание Совета в конторе артели

Исторические мифы составляют существенную часть современного массового сознания, в рамках которого происходит, в зависимости от политической конъюнктуры, либо героизация, либо демонизация собственного прошлого. Одним из распространённых стереотипов являются представления о судьбах кооперативного уклада в нашей стране. И национал-патриотическое, и либеральное крыло отечественных учёных-гуманитариев едины во мнении о том, что в ходе проводимых в СССР в 1929-1933 годах масштабных социально-экономических преобразований, получивших название «великого сталинского перелома», кооперация как экономическое явление «подверглась деформации, изменившей её до неузнаваемости, оставившей лишь название, выхолостившей её сущность». Основной акцент делается на коллективизации сельского хозяйства, осуществлённой принудительными методами. При этом совершенно упускается из виду то обстоятельство, что в СССР так называемые промысловые артели, представлявшие из себя добровольные объединения трудящихся на паевых началах и действовавшие в самых разных отраслях промышленности, существовали и успешно развивались вплоть до 1960 года. Их основополагающими принципами неизменно оставались рентабельность, сотрудничество с государственными предприятиями, тесная связь с рынком потребительских товаров и услуг.

Анализ советских учёных показывает, что промкооперативная система, оказавшись под прессом этатистской автократии (этатизм, от франц. etat — государство), действительно утратила свойственные ей ранее черты массового социального движения. Но несмотря на то, что её статус понизился до малого коллективного предприятия, она сохранила самодеятельное начало и доказала свою целесообразность, потому что работала в удобных и естественных для себя рыночных нишах, таких как производство ширпотреба, бытовое обслуживание, выполнение разнообразных подрядов для заводов и учреждений, где у неё либо не было конкурентов, либо они действовали неэффективно. Советский строй не преодолел (как ожидали его вдохновители), а лишь видоизменил кооперацию. Базисные предпосылки её функционирования остались и государство, особенно в экстремальных политических ситуациях, которые требовали быстрой и адекватной реакции на основе комплексного использования всех ресурсов и производительных сил страны, вынуждено было отступать от идеологических стереотипов и налаживать сотрудничество с кооперативными предприятиями и организациями.

Если в годы второй пятилетки (1933-1937) кустарно-промысловым артелям отводилась второстепенная роль изготовителей дополнительной продукции для местных рынков, в них видели только придаток социалистической промышленности, обслуживающий её подсобными видами изделий и стройматериалами, то при разработке III пятилетнего плана развития народного хозяйства (1938 — 1942) правительство заявило о поддержке местной промышленности и промкооперации, «являющихся крупным источником удовлетворения растущих потребностей трудящихся» и поставило задачу добиться в течение пятилетия увеличения ими выпуска продукции не менее чем в 2 раза. Планировалось на основе местного сырья и топлива развернуть строительство мелких предприятий.

Потенциал промысловой кооперации при разумном его использовании вполне позволял ощутимо смягчить дефицит. В предвоенный период в Советском Союзе существовало 25,6 тыс. артелей, объединявших 2,6 млн человек. Они ежегодно вырабатывали изделий в среднем на 21,48 млрд р. Прирост валовой продукции за первые 3 года третьей пятилетки составлял 2,14 млрд р. Наибольшее развитие кооперативные предприятия получили на Украине, в Москве и Ленинграде. В масштабах государства их доля в промышленном производстве была скромной — всего 6 %, но от них на рынок поступала пятая часть всего производимого в стране ширпотреба. В ассортимент входили предметы домашнего обихода, обувь, одежда, повозки, стройматериалы, продукты питания, топливо, игрушки и многое другое. Кроме того, кооперативы имели сеть починочных мастерских, парикмахерских, прачечных, столовых, фотоателье, оказывали транспортные услуги.

Некоторые из них располагали собственными мастерскими, оснащёнными прокатными станами, прессами, вагранками, токарными станками, электромоторами и другим сложным оборудованием. Но чаще артель представляла собой простое объединение кустарей, работавших вручную. Товарищества могли быть как специализированными, так и многопромысловыми. Кадры для них готовились на курсах и в кружках техминимума. Показательно, что в книге английского исследователя Н. Барроу, вышедшей в 1946 году в Лондоне, роль промысловых артелей в довоенной советской экономике оценивалась как значительная. В подтверждение приводились такие данные: в 1941 году они изготовили 40 млн пар обуви, 60 млн пар чулочно-носочных изделий, 500 тыс. керогазов, 78 млн м хлопчатобумажных тканей.

С началом Второй мировой войны правительство СССР резко активизирует мобилизационные усилия, охватившие практически все стороны жизни общества. Призывая по-новому взглянуть на возможности производственных кооперативов по нормализации снабжения, газета «Правда» 5 февраля 1939 года в передовой статье «Смелее развязывать местную инициативу» писала, что партия Ленина-Сталина всегда предостерегала от недооценки промкооперации. В публикации указывалось на зависимость количества товаров ширпотреба «не только от работы союзной промышленности, но и от того, насколько обкомы и райкомы партии, областные и районные исполнительные комитеты Советов заботятся о нуждах жителей своего района, насколько они развивают местную промышленность». Постановка проблемы на уровне центрального печатного органа ВКП (б) побудила власти обратить на неё пристальное внимание.

Позитивные перемены в отношении артелей инициировало союзное правительство. В частности, оно разрешило коммерциализацию отношений хозяйствующих субъектов, заменив в 1938 году прежнюю, принятую ещё при нэпе, систему генеральных договоров между главками и наркоматами прямыми соглашениями партнеров. Данная мера отражала тенденцию к децентрализации оперативного управления и была попыткой сбалансировать экономику, опираясь на механизмы саморегуляции, которые, в свою очередь, требовали расширения сферы действия денежных институтов и самостоятельно принимаемых решений. Реализуя данный императив, государство через банковские структуры регулировало финансирование кооперативного производства. Любая выполняющая план и безубыточная артель, начиная с июня 1938 года, могла оформить кредит на срок от 2 до 9 месяцев под сезонные закупки, сверхнормативные запасы товаров и сырья, а также под затраты, связанные с расширением выпуска гражданской продукции, как-то: совершенствование технологии, ремонт и переоснащение помещений под цехи. Даже если коллектив предприятия не справлялся с утверждённой программой, то и тогда он имел право воспользоваться ссудой под поручительство своего отраслевого союза.

В начале 1939 года председатель правления Госбанка Н.А. Булганин увеличил промысловым кооперативам разовый кредит до 50 тыс. рублей. Его можно было использовать на организацию мебельных, гончарных, обувных мастерских, выработку трикотажа и пряжи при условии, что новое производство не будет связано с капитальным строительством и окупит себя в течение года. И этот шаг оказался правильным. Например, товарищество верхнеуральских пимокатов (Свердловская область), получив всего 12 тыс. р. ссуды, приобрело дополнительное оборудование и увеличило производство валенок в 7 раз.

Весьма важным и своевременным документом явилось постановление СНК СССР № 913 от 21 июня 1939 года «Об улучшении работы местной промышленности и промысловой кооперации». Указав на крайне незначительный удельный вес ширпотреба в валовом производстве малых предприятий (по БАССР — 10,4 %, и это ещё не самый худший показатель по стране, потому что в Кабардино-Балкарии он составлял всего 1,7 %), Совнарком признал неправильным существующее их размещение исключительно в крупных городах и центральных областях.

Отныне основной задачей местпрома и промкооперации объявлялась повсеместная организация, в том числе и в глубинке, бытовых мастерских по починке обуви, одежды и т. д., производственных цехов по изготовлению предметов домашнего обихода, посуды, мебели, тары, стройматериалов, а также улучшение качества и ассортимента выпускаемой продукции. По всей перечисленной номенклатуре утверждался годовой план в стоимостном и натуральном выражении. Предполагалось, что система промысловой кооперации выработает изделий на сумму 13 127,6 млн р. (в неизм. ценах 1932 г.), откроет 2 656 новых артелей и 10 630 ремонтно-починочных мастерских.

Не будем также забывать, что в 1939 —1940 годах промысловая кооперация была задействована в изготовлении для нужд армии, Наркомата внутренних дел и Военно-морского флота самой разнообразной продукции, например, повозок, саней, шанцевого инструмента, деталей боеприпасов, санитарного оборудования, мелкокалиберных винтовок, обмундирования и многого другого, причём снимать с производства эту продукцию без специального разрешения СНК РСФСР запрещалось. Нарушивших запрет ожидало уголовное наказание.

Каждую артель, включённую в МП (местная промышленность), через спецотделы отраслевых кооперативных союзов обязали иметь неприкосновенный запас материалов и имущества, который бы позволил ей бесперебойно удовлетворять заявки фронта в первые месяцы войны. Мобрезерв формировался из наиболее дефицитных позиций: цветного и сортового металла, метизов, красителей, мануфактуры и т. д. В промкооперации его накопление частично шло за счёт целевых фондов, но, главным образом, путём аккумулирования внутрисистемных и децентрализованных ресурсов. Номенклатура МП на кооперативном предприятии определялась председателем правления. Любой входящий в неё предмет подвергался техприёмке комиссией, состоящей из технорука, заведующего складом и спецуполномоченного. Мобилизационные запасы предписывалось держать в опечатанном виде отдельно от другого сырья, а расходовать разрешалось исключительно с санкции правительства. Небрежное хранение и обращение с ними, не говоря уже о разбазаривании, рассматривалось как тягчайшее преступление против государства.

По мере обострения внешнеполитической обстановки и роста военных расходов заинтересованность правительства в большей эффективности кооперативной промышленности проступала всё явственнее. В ноябре 1940 года в Политбюро созрела мысль перенести центр тяжести в производстве предметов повседневного спроса на муниципальные предприятия и кооперативы, чтобы госсектор целиком сосредоточился на оборонных заказах. С целью проработки проекта решения по данному вопросу создали специальную комиссию.

В правительстве поняли, что стабилизировать положение на потребительском рынке может принятие комплекса соответствующих нормативных документов на союзном уровне, которые будут способствовать созданию благоприятного институционального и морального климата для малых негосударственных предприятий.

Выражением этого стало опубликование 7 января 1941 года совместного Постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления и продовольствия из местного сырья». Первым же пунктом централизованное планирование и использование кооперативных товаров отменялось, поскольку оно «тормозило развертывание их производства и порождало нерациональные межобластные перевозки». Всекопромсовет, Всекопромлессоюз и Всекопромметаллосоюз ликвидировались. Продукцию, изготовленную из отходов и местного сырья, и 50 % изделий, сделанных из фондовых недефицитных материалов, разрешалось оставлять в распоряжении района, области, края, республики. Цены на товары устанавливались с учётом рыночной конъюнктуры по согласованию с районными и городскими властями. Они же на основе заданий обл(край)исполкомов и СНК союзных и автономных республик должны были теперь утверждать артелям планы и руководить их деятельностью. Лимит капитальных вложений собственных средств промкооперации увеличивался до 200 тыс. р. Такую же сумму на срок 3 года товарищество могло получить в банке при условии, что деньги пойдут на расширение старых и организацию новых предприятий, которые в течение 2 лет освобождались от налога с оборота, бюджетной наценки и подоходного налога. Цехи ширпотреба заводов союзного подчинения перепрофилировались на другие нужды, а высвобождаемое оборудование передавалось в промысловые кооперативы.

В документе обращает на себя внимание отождествление централизма исключительно с кооперативным главкизмом. Переподчинение артелей исполкомам подаётся как прогрессивная реформа. Однако, лишив аппарат промкооперации высших органов и переложив управление, снабжение и координацию работы его звеньев на Государственную плановую комиссию при СНК РСФСР, совершенно неподготовленную к выполнению этих функций, правительство поначалу внесло элементы дезорганизации в деятельность кооперативов. Их коммуникативные каналы оказались перерезаны, циркулирование информации замкнулось на одностороннем движении вниз, причём адресаты получали её в неадаптированном виде. В конце марта 1941 года центральную организацию восстановили. Новое Управление промкооперации отличалось от расформированного Всекопромсовета уже тем, что его компетенция распространялась только на российские артели, а руководитель приравнивался по рангу к наркому. И все же положительное значение документа от 7 января 1941 года нельзя отрицать, поскольку в нём экономические методы руководства кооперативной промышленностью признавались приоритетными и обретали прочную легитимную основу.

Таким образом, постановления и законодательные акты ЦК ВКП (б), Президиума Верховного Совета и СНК СССР, регламентирующие работу промкооперации в 1939— 1941 годах, отличались некоторой противоречивостью содержания. На взгляд историков, они выражали попытку приспособить «институциональный фасад» государства, отмеченный печатью идеократической утопии, к разрешению реальных жизненных и бытовых коллизий, с которыми сталкивалось население. Курс на превращение промартелей в основного поставщика потребительских товаров на рынок способствовал возникновению значительного и совершенно особого сектора экономики, функционирующего на принципах демократического самоуправления и хозяйственного расчёта. Находя источники в гуще народа и оперативно откликаясь на те или иные диспропорции в социальной сфере, он, с одной стороны, был застрахован от истощения, а с другой — постоянно подпитывал собой крупную промышленность, помогая осуществлению принятой военно-политической доктрины.

Однако последовательно реализовать эту линию руководство страны не смогло. Начавшаяся вскоре Отечественная война приобрела характер национальной катастрофы, что не оставило Советскому Союзу шансов на коррекцию

вектора общественно-экономического развития. Но и то, что удалось сделать за 1939-1941 годах, послужило хорошим заделом. Промкооперативная система обрела достаточный запас прочности для того, чтобы внести весомый вклад в Победу, активно участвовать в послевоенном восстановлении народного хозяйства, способствовать росту благосостояния граждан.

Источник https://www.planet-kob.ru/articles/8850/sovetskaya-promkooperaciya-kotoruyu-my-poteryali