В нашей стране Карин Кнайсль помнят прежде всего, как «ту самую женщину, к которой на свадьбу приезжал Владимир Путин». Однако в серьезных академических кругах экс-министр иностранных дел Австрии известна как автор нескольких книг по геополитике и великолепный лектор. С этого года Кнайсль будет жить и работать в Санкт-Петербурге, где она основала свой новый научный проект. А лето бывшая глава австрийского МИДа провела в деревне под Рязанью. «Комсомолка» поговорила с Карин Кнайсль на Восточном экономическом форуме.
— Чем вы планируете заниматься в России?
— Я стала руководителем института в Санкт-Петербурге, который сама же основала. Мы называем его GORKI (сокращение от Geopolitical Observatory of Key Russian Issues — Геополитическая обсерватория ключевых вопросов России — прим. ред.). И я не тот человек, который мог бы позволить себе руководить таким проектом в удаленном режиме. Я намерена сделать все от меня возможное, что он работал хорошо. Сейчас мы находимся в процессе найма преподавателей. И уже почти готовы начинать. Ради моей работы я и решила переехать в Санкт-Петербург.
— Что именно вы будете преподавать вашим студентам?
— Я, действительно, прочитаю несколько лекций, но моей основной задачей все-таки будет именно управление институтом.
— Это уже ваше не первое участие в Восточном форуме. Насколько такие мероприятия полезны для политиков и бизнесменов? И поделитесь вашими ощущениями от Дальнего Востока?
— Этот форум — по сути зеркало тех процессов, которые происходили в мире за последние 30 лет. Восточный форум — это ответ на глобальные геополитические изменения. Я люблю говорить: «Сегодня музыка играет не на Западе, сегодня музыка играет на Востоке». Как известно, символ России — двуглавый орел, который смотрит одновременно на Восток и на Запад. Многое стало возможным благодаря Николаю II, который построил железную дорогу на Дальний Восток и отчасти заселил его. Владивосток стал воротами России еще при царях. И теперь, почти полтора века спустя, становится очевидным, что в мире происходят тектонические изменения. В 2017 году я опубликовала книгу под названием «Смена караула: от трансатлантичекого к тихоокеанскому порядку». Она посвящена как раз этим изменениям. И Россия является одной из движущих сил этих перемен.
— Вас не печалит, как гражданку Австрии, что Россия и Европа сегодня так отдалились друг от друга?
— Дело не в том, печалюсь я или рада. Ведь это, по сути, медицинский диагноз. Я помню, в феврале или марте прошлого года Сергей Лавров говорил, что Россия разводится с Европой. И я тогда подумала обо всех последствиях такого шага. Как и в случае с людьми, развод подразумевает сложный раздел всего того, что вы построили вместе. Вспомните прошлогоднюю конфискацию российских активов, будь то активы «Роснефти» или «Газпрома» в Германии или частной собственности конкретных лиц из санкционных списков. Было очень много грязных решений, принятых на разных уровнях. Я не думаю, что возможна нормализация отношений, особенно на макроэкономическом уровне. Когда вы меняете торговые и производственные цепочки, вы просто не можете потом по мановению пальца откатить все обратно. На уровне науки и искусства мне хотелось бы надеяться, что контакты восстановятся. Но с нынешним уровнем русофобии на Западе и это проблематично. Иногда я встречаю утверждения, что русофобия — это только проблема чиновников, а у простых людей друг к другу претензий нет. Но к сожалению, я лично почувствовала, что большая часть общества, особенно в Австрии и Германии, принимала участие в попытках отменить русскую культуру.
— А что вы можете сказать о «правом повороте» Европы, росте популярности радикальных партий. Это тоже последствия развода с Россией?
— Я считаю, что к новым правым партиям нужно относиться с большой осторожностью. Мы видим фрагментацию политического ландшафта в Европе. В таких странах как Германия, Австрия, Франция всегда были сильные левые и правые партии, которые по очереди выигрывали выборы. Однако при Макроне во Франции фактически уничтожены и консервативные, и социалистические партии. В Германии большие партии по опросам не набирают даже 20% симпатий избирателей. И слева, и справа началась фрагментация. Проблема с «новыми правыми» в том, что во главе их могут находиться харизматичные, интересные люди, но под ними практически нет никакой структуры. Я никогда не принадлежала ни к какой политической партии, однако фактически меня выдвинули в состав правого правительства в Австрии. У меня нет уверенности в том, что если сегодня правые партии выиграют выборы, это приведет к положительным изменениям. В первую очередь, надо учитывать экономический упадок, который приводит к гневу и отчаянию избирателей. Мне кажется, что положение дел станет еще более хрупким.
— Сегодня многие европейские страны находятся на грани рецессии или уже оказались в ней. Это тоже следствие их антироссийской политики или процесс является более сложным? Сможет ли Европа построить постиндустриальное общество?
— Не помню, какой немецкий политик сказал: «Мы, немцы, не можем позволить себе целыми днями стричь друг другу волосы». Он имел в виду, что в основе развитой индустрии услуг должна лежать мощная производственная база. Благополучие немцев основано на химии, нефтепереработке, автомобильной промышленности. Многие гиганты немецкой индустрии были созданы еще до 1 Мировой войны, и в этом смысле Германия до сих пор пользуется наследием Рудольфа Дизеля, Карла Бенца и Вернера фон Сименса. Но я не понаслышке знаю, что сегодня перед Германией стоит грандиозная проблема: где найти квалифицированную рабочую силу. Преимущество Германии всегда было в технологическом превосходстве и юридической защищенности. Но сегодня юридическая защищенность тоже пропала. Все видели, что произошло с российскими активами. И это ущерб, который Германия нанесла себе сама.
— Каким вам представляется наиболее вероятной будущее для Европы?
— Европа — большой регион. Я предпочитаю рассматривать страны по отдельности. Такие страны как Германия, Австрия, а также ряд восточно-европейских стран, как Босния и Словения, очень сильно пострадают от кризиса в автомобильной промышленности Германии. Это очень мощная отрасль, локомотив европейской экономики, и множество стран вовлечены в цепочки поставок. Некоторые страны такие как Ирландия или Португалия, напротив, могут получить приток капиталов от экспатов. Это очень привлекательные направления для переезда на постоянное жительство.
— Недавно было объявлено о крупном расширении БРИКС. Сможет ли стать этот блок реальным конкурентом западным структурам, таким как НАТО?
— В 2017 году, когда я стала министром иностранных дел Австрии, я запросила документы, в которых упоминалась бы стратегия работы с Шанхайской организацией сотрудничества. И оказалось, что таких документов нет, что меня буквально взбесило. В качестве лектора я всегда говорила о важности таких объединений как БРИКС или ШОС. Я помню, что когда создавался БРИК (буквы С еще не было в названии) его девизом было: «Работайте с БРИК, потому что это касается ресурсов». То есть это был экономический блок. Но сегодня мы видим, что решения на уровне блока принимают политический характер. Также создаются организации, которые могут стать, например, альтернативой Международному валютному фонду. БРИКС я бы сравнила с таким объединением как Евросоюз, который сочетает политическую и экономическую составляющую. А на альтернативу НАТО больше похожа ШОС, поскольку там обсуждаются вопросы энергетической и военной безопасности.
— Удалось ли вам пообщаться с Владимиром Путиным после вашего приезда в Россию? Что вы думаете о его роли в международной политике сегодня?
— Думаю, что сегодня он будет слишком занят, чтобы пообщаться (в день интервью Владимир Путин проводил на ВЭФ пленарное заседание — прим.ред). Путин — безусловно, сегодня гарант стабильности. До недавнего времени я жила в Ливане. Это достаточно американизированное общество, большая ливанская диаспора живет в западных странах. Но даже они, когда речь заходит о Владимире Путине, признаются в большом уважении к нему. Поскольку он человек, который отвечает за свои решения. Думаю, сегодня главная международная проблема состоит в том, что у Путина нет собеседника на Западе, с которым у него были бы хорошие человеческие отношения. Такого, какими были Жак Ширак, Герхард Шредер, Ангела Меркель или Джордж Буш-младший. С кем ему говорить? Невозможно решать проблемы в одиночку.
— Удивило ли вас что-то в России с тех пор, как вы сюда переехали?
— Вы знаете, я здесь всего два месяца, и провела их в деревне. Больше всего меня поразила интенсивность русского лета и русской природы. В моем саду в Австрии все растения росли в разное время. В России же все растет одновременно и внезапно. И вот короткое, но мощное лето и сила вашей природы — пока самые мои большие впечатления здесь.